Мы используем файлы cookies для улучшения работы сайта НИУ ВШЭ и большего удобства его использования. Более подробную информацию об использовании файлов cookies можно найти здесь, наши правила обработки персональных данных – здесь. Продолжая пользоваться сайтом, вы подтверждаете, что были проинформированы об использовании файлов cookies сайтом НИУ ВШЭ и согласны с нашими правилами обработки персональных данных. Вы можете отключить файлы cookies в настройках Вашего браузера.
Адрес: 105066, г. Москва,
Старая Басманная ул., д. 21/4
Телефон: +7 (495) 772-95-90 доб. 22734
E-mail: ling@hse.ru
Редакторы сайта — Наталья Борисовна Пименова, Татьяна Борисовна Казакова, Максим Олегович Бажуков, Юлия Геннадьевна Бадрызлова
Школа лингвистики была образована в декабре 2014 года. Сотрудники школы преподают на образовательных программах по теоретической и компьютерной лингвистике в бакалавриате и магистратуре. Лингвистика, которой занимаются в школе, — это не только знание иностранных языков, но прежде всего наука о языке и о способах его моделирования. Научные группы школы занимаются исследованиями в области типологии, социолингвистики и ареальной лингвистики, корпусной лингвистики и лексикографии, древних языков и истории языка. Кроме того, в школе создаются лингвистические технологии и ресурсы: корпуса, обучающие тренажеры, словари и тезаурусы, технологии для электронного представления текстов культурного наследия.
Белов Н. В., Бойцов М. А., Виноградов А. Ю. и др.
М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2024.
Труды института русского языка им. В.В. Виноградова. 2025. № 4.
Albitskiy P., Vlasova E., Ivanenko A.
In bk.: Teaching Russian Through STEM: Contexts, Tools, and Approaches. Vol. 1st Edition. L.: Taylor & Francis, 2024. Ch. 7. P. 159-182.
arxiv.org. Computer Science. Cornell University, 2024
Мы — Маша Аристова, Полина Наследскова, Ваня Неткачев и Юрий Ландер — в августе впервые отправились в экспедицию в тоба-батакский язык. Это язык австронезийской семьи, на котором говорят в первую очередь на берегах озера Тоба на севере Суматры.
Тоба, между прочим, представляет собой кратер одного из самых мощных вулканов за всю историю Земли, и из-за последствий его извержения 75 тысяч лет назад чуть не вымерло всё человечество. В общем, когда мы готовились к экспедиции, особенным удовольствием было читать, какие опасности могут ждать человека в Индонезии. Мы были морально готовы к малярии, нападению крокодила и извержению вулкана. Мы представляли себе, как будем пробираться через джунгли, чтобы найти хотя бы одного носителя. На самом деле, конечно, все оказалось совсем не так ужасно: никаких стихийных бедствий мы не застали (даже тропические ливни случились всего пару раз), жилье находили безо всякого труда (хотя один раз перепутали отель с другим отелем той же сети), а на тоба-батакском языке с нами охотно говорил почти каждый встречный.
Главной сложностью оказались многочисленные переезды с места на место. Маршрут наш выглядел так: Москва — Доха (Катар) — Куала-Лумпур (Малайзия) — Медан (Индонезия) — Парапат — Тук-Тук — Парапат — Букиттинги — Паданг — Медан — Сингапур — Доха — Москва. Мы успели дважды пересечь экватор — один раз на машине (эта поездка заняла у нас столько же времени, сколько перелет из Москвы в Медан), второй раз на самолете; омочить сапоги в Индийском океане, пожить на самом большом острове, расположенном на территории другого острова (о. Самосир на о. Суматра). Большую часть времени мы провели в городках Парапат и Тук-Тук, наших основных местах работы.
Задачей экспедиции были запись и расшифровка текстов на тоба-батакском языке. За почти две недели на озере мы собрали и перевели почти два часа батакской речи на самые разные темы, от традиционных верований местных язычников до рецепта жареных бананов. Расшифровка проходила не всегда гладко. В некоторых текстах использовалась слишком специфическая лексика, которую знали далеко не все носители. В других текстах батакский язык настолько сильно перемешивался с индонезийским, что наши информанты отказывались переводить текст с тоба-батакского на индонезийский и предлагали перевести его с индонезийского на тоба-батакский.
А вообще-то это была не только экспедиция, но и языковая практика: поскольку все участники экспедиции учили индонезийский язык, мы не просто старались говорить на нем всегда и везде, игнорируя любые попытки индонезийцев заговорить с нами по-английски (это как подсунуть рис без перца чили!), но и использовали индонезийский как язык-посредник при работе с текстами. Кажется, в этом мы тоже достигли определенных успехов: во всяком случае, мы все выучили, как по-индонезийски будет «бегло», потому что именно так характеризовали нашу речь большинство индонезийцев.
Те из нас, кто ездил в экспедиции на Кавказ, были удивлены тому, насколько знакомым показалось отношение носителей к лингвистам. Наши дружелюбные информанты поили нас очень-очень сладким чаем, кормили нас очень-очень острой едой, а однажды часть из нас даже оказалась приглашена на день рождения двоих детей информанта и была вынуждена... нет, не сказать тост, а всего-навсего прочитать молитву за здравие детей.
Кстати, о религиозной ситуации в Северной Суматре стоит сказать отдельно. Вообще-то большая часть населения Индонезии — мусульмане. Есть мусульмане и на озере Тоба, поэтому, пока мы жили в Парапате, каждое утро нас будили призывы на молитву из мечети. Впрочем, эти мусульмане, как правило, приезжие с Явы, а сами батаки в основном протестанты, так что нас будили еще и громкие песнопения из протестантского интерната неподалеку. Помимо протестантов среди батаков есть и неоязычники, восстанавливающие древние батакские традиции. Однажды нас даже пригласили на языческие моления — правда, на них мы опоздали, но зато записали целых пять текстов у главы общины. А еще среди батаков есть католики, и некоторые католические церкви в районе Медана выстроены в стиле традиционных батакских домов.
Многое из того, что могло показаться в Индонезии необычным, нам уже было в какой-то степени знакомо из учебников индонезийского языка и из общения с нашими преподавателями. Мы радовались, увидев в меню nasi goreng (жареный рис) и pisang goreng (жареные бананы), ездили к камню Малина Кунданга, потому что читали про него сказку, стояли в знаменитых индонезийских пробках, смотрели на традиционные свадебные панно из цветов и не могли поверить, что всё это существует по-настоящему.
Конечно, привыкать нам тоже приходилось ко многому: к другому часовому поясу, к кокосовым пальмам вдоль дороги, к жаре, к еде, к шуму мотоциклов за окном, к левостороннему движению, к индонезийскому языку на всех вывесках. Но за три недели Индонезия стала для нас такой родной, что мы все никак не можем от нее отвыкнуть и надеемся, что еще вернемся — к батакам или к какому-нибудь другому из сотен индонезийских народов.
Школа лингвистики: Доцент