Хантыйская экспедиция НИУ ВШЭ – 2019

В июне–июле 2019 года в селе Казым Белоярского района ХМАО работала совместная Уральская лингвистическая экспедиция НИУ ВШЭ и МГУ. Об экспедиции рассказывают её участники.

Казымская экспедиция стала, пожалуй, самой крупной экспедицией с участием Школы лингвистики этого лета — в общей сложности в ней побывало тридцать шесть человек (не все сразу — экспедиция проходила в две партии). Общее руководство экспедицией осуществляла С. Ю. Толдова; кроме этого, из преподавательского состава ШЛ благородную ношу филд-менеджмента и педагогической работы со студентами в поле разделили О. Н. Ляшевская, Н. А. Муравьёв, Д. Н. Попова, П. А. Касьянова, А. А. Козлов, а также новые преподаватели ШЛ Д. Рахман, И. Макарчук и С. Михайлов.

Для уральской экспедиции такая многолюдность, в общем, привычна, но было в этом году и кое-что новое. Руководители решили взять в экспедицию трёх студентов-первокурсников ИКВИА, успешно справившихся с освоением курса «Введение в языкознание» (программы «Язык и литература Индии» и «Библеистика и история древнего Израиля»). Вместе с ними поехал старший преподаватель ИКВиА А. К. Лявданский (тем самым количество членов профессорско-преподавательского состава, поучаствовавших в экспедиции, перевалило за десяток).

О впечатлениях от экспедиции рассказывают студенты–участники.

Сева Поцелуев, 1 курс ШЛ:

— Лингвистическая экспедиция – это самый простой способ для молодых почувствовать себя частью научного сообщества и познакомиться с другими молодыми и перспективными. 

Уральская экспедиция как нельзя более лучше подходит для этого. Она дала мне представление об экспедиционной дисциплине: приёмы пищи по расписанию, чёткий распорядок дежурств и докладов (который меняется каждые три дня), расписание занятий с информантами (на которые нельзя опаздывать, а тем более попускать, даже если вас заперли в чулане!). Это всё учит находить время на сон и работу (которой на самом деле много) в самых неожиданных местах! А ведь нужно ещё успеть поболеть с недельку сразу после приезда, съездить в Белоярский, пару раз отдежурить, поучаствовать в привальных, отвальных и, прости господи, интервальных. 

Про экспедиционеров даже не стоит говорить: это один из самых лучших коллективов, в которых я бывал. Несмотря на то, что в экспедицию едут совершенно разные люди (в этот раз у нас были даже коллеги с ИКВИА) на выходе всё равно чувствуется некоторое очень приятное единство. 

Особенно хочется отметить «кустования» с Денисом Рахманом, которые помогли мне понять свои цели на эту и (с большой вероятностью) следующую экспедиции, и после которых я каждый раз шёл на пары к информантам с воодушевлением, с которым почти невозможно ходить на пары в университет.

Даша Логинопуло, 1 курс ИКВиА (программа «Библеистика и история древнего Израиля»):
— Такова, кажется, специфика моей специальности, что для библеиста даже летняя школа по ядерной физике окажется в той или иной мере полезной и актуальной для сферы его научных интересов. Что уж и говорить о лингвистике.
Но если чуть более серьёзно, это был очень полезный опыт. Даже помимо пресловутых вещей вроде общего расширения кругозора и выхода из зоны комфорта.
Вопросы языка оказываются центральными едва ли не в любом вопросе, который может прийти в голову библеисту. Наличие какого-то лингвистического базиса тут, несомненно, обязательно, а не желательно. Я думала, что смогла что-то понять и пощупать во время курса по введению в лингвистику в течение учебного года. Но это не идет ни в какое сравнение с огромным пластом практических и теоретических знаний, которые почти сами собой подхватываются за две недели в экспедиции.
Ну и конечно, это была хорошая прививка терпения к неоднородности получаемой информации. После таких противоречивых в своих показаниях носителей хантыйского языка мириться с расхождениями в редакциях священного текста от разных переписчиков будет однозначно легче.

Сеня Успенский, 1 курс ИКВИА (программа «Языки и литература Индии»):

— Впечатлений от экспедиции, конечно же, было очень много. Но, пожалуй, основообразующим хотелось бы считать ощущение бодхичитты, неожиданного перелома, перехода из непонимания в понимание чего-то. Это ощущение проявлялось несколько раз — как в занятиях собственной темой, так и в простом эффекте адаптации к работе с информантами, важном для новичка — действительно, момент, когда нечленораздельные звуки чужой речи вдруг начинают хотя бы отчасти представляться в виде стройной последовательности конкретных фонем производит сильное впечатление, что-то хаотичное и раздражающее вдруг складывается в систему, которую ты чувствуешь. Именно в этой связи, возможно, оказываются важны и экспедиционные разговоры о лингвистике — более или менее абстрактные лингвистические категории и понятия начинают существовать не сами по себе, а в виде того языкового материала, с которым ты соприкасешься. А с другой стороны, большим впечатлением было, естественно, само общение с хантами — наблюдение за их увлеченностью, упорным стремлением породить как можно более стройные хантыйские предложения, тщательными размышлениями о возможном и невозможном в хантыйском языке.


Илья Макарчук, магистрант и ассистент Школы лингвистики:

— Три самых интригующих открытия нашей экспедиции сделали три экспедиционерки. 

Одна из них — студентка третьего курса Маша Черемисинова, которая занималась показателем -шăк. Он присоединяется к прилагательным и наречиям и обозначает нечто вроде '(по)больше' и 'большеватый'. Однако он употребляется и вместе с отрицанием ăн(т). Вместе — аншăк значит 'не совсем', как например, «Я не совсем (т. е. немного не) дочитала книгу». Но при этом в будущем времени значение меняется на противоположное и аншăк значит ‘совсем не, ни за что’, например, «Я ни за что туда не пойду»! Думаю, Маша многие дни потратит на разгаку нетривиальной семантики -шăк.

Второе открытие экспедиции сделала первокурсница Ника Ганеева. Ее тема — комитативные конструкции типа "Вася с Петей". Поначалу был один скучный послелог пиԓа, пока Ника не набрела на целый букет из более изысканных показателей. Когда у нас ровно два равных участника, то может употребляться показатель саӈăн, например «Вася с Петей вдвоем». Когда один участник важнее второго, употребляется муйԓăн, если сочетание ожидаемо, как в случае чашки с блюдцем, или теԓăн, когда сочетание неожиданно, как, например, мужчина с юбкой (в руках). Эта ситуация интересна тем, что мы видим, как на наших глазах из различных источников появиляются разные показатели, конкурируют между собой, а потом все поле значений заполняет один из них.

Третье открытие за второкурсницей Алиной Смирновой, которая изучает поссесивные показатели — суффиксы со значением притяжательных местоимений типа «мой» или «его». Оказывается, в предложении «У зырян олени всегда толстые» олени, как правило, имеют показатель их, хотя казалось бы это же ничьи олени, олени как класс животных. С другой стороны, как показывают данные Степы Михайлова, в нашем языке показатель ‘твой’ часто ведёт себя очень похоже на определённого артикля. Возможно, посессивы связаны не с определенностью, а с темой предложения. И задача Алины со Степой разобраться, что же значит хантыйская посессивность.


Конечно, эти тремя темами не исчерпывается то новое, что исследователи поняли за эту экспедицию: очень интересны результаты студента магистерской программы «Лингвистическая теория и описание языка» Алдана Ербаланова, который изучил два показателя множественных действий, первокурсницы ОТиПЛа МГУ Ани Мельник, которые открывают свет на различия двух возвратных суффиксов хантыйского языка, и многие другие.
 

---

Казымская экспедиция Школы лингвистики состоялась при поддержке проекта «Открываем Россию заново» Фонда образовательных инноваций НИУ ВШЭ.